Больше, чем страсть - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Но в какое-то неуловимое мгновение, когда мужчина был уже метрах в пяти от Нади, выражение его лица резко изменилось – улыбка пропала, как растаяла, взгляд стал цепким, острым. Человек пристально всмотрелся в лицо незнакомки, замер, а затем решительно направился прямо к ней.

– Вы Надя? – спросил он, остановившись перед ней, все так же бесцеремонно-внимательно рассматривая ее лицо.

Она не стала отвечать. Почувствовала, как первая горячая волна отхлынула и за ней приходит какое-то замораживающее спокойствие, словно Надя наблюдает за происходящим со стороны. Стояла и рассматривала его в ответ.

– Надя Петрова, – выдохнул он.

Не спросил – утвердил как данность, как узнавание давно разыскиваемого и нужного человека, которого обыскался, аж устал и наконец-то вот встретил, нашел. А она молча смотрела прямо на него.

– Вы, может, меня не помните, – предположил мужчина, неверно расценив это ее затянувшееся молчание. – Я Даниил…

– Я помню, – перебила она, – вы Даниил Казарин.

– Да… – обрадовался он как-то явно и непонятно для нее и повторил: – Да.

Постоял, размышляя о чем-то, и вдруг ошарашил заявлением, перейдя сразу же на «ты»:

– Я искал тебя.

– Зачем? – помолчав пару секунд, ровным тоном спросила она.

После взрыва чувств от неожиданности и оторопи первого узнавания этого мужчины, невозможного и нереального в ее жизни, она странно чувствовала себя, будто продолжала смотреть на происходящее со стороны. Ощущения, эмоции – все словно действительно подверглось мгновенной заморозке. Можно не бояться сказать или сделать что-то не так, успеешь сто раз подумать, пока продерешься сквозь этот лед, и уже не потребуется ни говорить, ни делать что-либо, потому что действие разворачивается дальше без нее, а она тормозит, запаздывает.

– Я хотел многое тебе рассказать, объяснить, – перевел взгляд с лица, посмотрев куда-то выше ее плеча, вдаль, Даниил.

– Зачем? – повторила Надя «замороженным» голосом.

– Это важно для меня, – опять посмотрел на нее Казарин, только каким-то другим, совсем непонятным взглядом.

Она снова помолчала, контролируя эмоции, начавшие так же неожиданно «оттаивать» и проситься наружу, и постным ровным тоном уведомила, вроде как прощаясь:

– Мне надо идти.

– Ты здесь отдыхаешь? – слишком заинтересованно спросил Даниил Казарин.

– Нет, – односложно, без объяснений ответила Надя.

– Работаешь? – не отступил он.

– Да, – вторично не порадовала конкретикой дама.

– Я провожу, – утвердил он, но тут же поняв свою ошибку, уточнил: – Надеюсь, ты не против?

– Проводи, – пожала она плечами почти равнодушно.

Они двинулись по тропинке рядом. И «заморозка», сделав свое дело, останавливая любые открытые эмоциональные порывы, стремительно растаяла и вовсе отпустила Надю, возвращая ей привычную рассудительность и почти спокойствие. Ну ладно – вовсе и никакое не спокойствие, но по крайней мере она уже вполне владела своими эмоциями. Ну хорошо, хорошо – не вполне и владела, но хоть как-то управлялась с ними.

– Можно пригласить тебя в кафе? – поинтересовался Даниил вроде бы осторожно-мягко, но довольно настойчиво.

Все-таки это не тот мужчина, который способен осторожничать и прогибаться перед женщиной или вообще перед кем бы то ни было. Он привык отдавать распоряжения и приказы, а не исполнять чьи-то. По крайней мере раньше он был именно таким.

– Мне надо в третий раз спросить: зачем? – усмехнулась Надюха.

– Поговорить, – усмехнулся в ответ он и растолковал с неким нажимом: – Надь, я действительно тебя искал долгое время. И я точно знал, для чего и что хочу сказать.

– Одиннадцать лет прошло, Даниил, – напомнила Надя, – все, что бы вы ни хотели мне сказать, перестало быть актуальным уже давно.

Нарочитым выканием она нарочно подчеркнула дистанцию.

– Да нет, – вздохнул глубоко он, – есть вещи, которые не теряют своей актуальности со временем. – И совсем другим, деловым тоном спросил: – Ты во сколько освободишься? Я тебя встречу.

Она остановилась, вынуждая остановиться и Казарина, развернулась к нему, посмотрела долгим взглядом и с легким оттенком надежды уточнила:

– А этого никак нельзя избежать?

– Вряд ли, – улыбнулся он. – Если помнишь, я редко отступаю от задуманного.

– Да, – кивнула она и снова двинулась вперед по тропинке. – Это я помню хорошо, – и уведомила: – У меня сейчас переговоры на час, может, полтора. Потом найдется около часа свободного времени.

– Отлично! – искренне порадовался Казарин. – Вот и договорились.

Больше они не разговаривали. И она все останавливала свои порывы, не разрешая себе его рассматривать, изучать. Странно так молча шли по тропинке, и, что совсем удивительно, отчего-то не испытывая неловкости и тягости этого молчания. Вырвались из туманных объятий, прошли через парк, залитый радушным солнечным светом, к административному зданию, мужчина распахнул и придержал перед Надей двери, пропуская вперед, вошел следом. И только когда она, кивнув администратору за стойкой ресепшена, двинулась к лестнице, Даниил предупредил:

– Я подожду тебя в холле.

– Это может затянуться, – удивилась Надежда.

– Я подожду, – твердо отрезал Казарин.

Переговоры прошли быстро. Впрочем, их финальная стадия была посвящена формальному подписанию нового контракта. Все детали, цены, ассортимент и дополнения к договору были давно и тщательно обговорены, перепроверены до мелочей и запятых и утверждены обеими сторонами, к полному их удовлетворению. Что и спасло, собственно говоря, ибо Надежда наша Семеновна пребывала совсем не в деловом настроении, мысленно уж точно не в реальности происходящего и не с тем мужчиной, с которым сидела за большим переговорным столом.